Цвет дали - Страница 33

Звук второго голоса вырвал Джуну из легкого обморочного забытья, в которое она впала. Она слушала, а сердце прыгало от счастья. Нет, она не затерялась в дебрях. Она все-таки добралась сюда, и добралась вовремя! Но затем смысл радиограммы дошел до нее полностью, и сердце ее упало куда-то вниз. Она в ловушке, она в этом чуждом для нее обличье одна среди чужих и скользких туземцев. А передача шла по второму разу, подтверждая тот смысл, который только что дошел до Джуны, подтверждая с механической невозмутимостью.

— Будьте вы прокляты! — закричала она, колотя по башне кулаками. Башня отозвалась глухим металлическим гулом. — Будьте вы прокляты! — повторила она уже тише, потирая ушибленную руку. Потом прервала трансляцию радиограммы. Отдавая эту команду, она удерживала слезы лишь отчаянным усилием воли.

Некоторое время она сидела неподвижно, стараясь успокоиться. Затем, когда ей показалось, что цель достигнута, Джуна снова включила компьютер, чтобы записать свой ответ.

— «Котани Мару», это доктор Джуна Саари. Я здорова, хотя в некотором роде подверглась изменениям. — Это, подумала она, не так-то близко к истине. — Мои перспективы на выживание отличные, даже без скафандра. Скажите Кинси, что у меня для него имеется несколько вполне разумных туземцев. Полный доклад прилагается».

— Компьютер, передай сообщение и приложи доклад.

Она сидела и ждала, чтобы компьютер передал словесный и визуальный доклад, который она подготовила для управления и который подтверждал ситуацию, в которой она оказалась.

Значит, она застряла здесь по меньшей мере на несколько лет, но ее открытие разумных инопланетян обеспечит организацию новой экспедиции на эту планету.

И все же… «Котани Мару» потребуется восемь месяцев, чтобы вернуться на Землю. Затем, когда новости разнесутся по всему свету, начнется потрясная академическая свалка, а каждый специалист по КСИ будет руками и ногами отвоевывать место в новой экспедиции. Придется снимать с расписания какой-нибудь корабль, что вызовет еще больший кавардак. Потом потребуется время на оснащение экспедиции, на подготовку экипажа… а потом еще месяцы на полет. Да, на все это уйдут годы.

Джуна печально покачала головой. Годы без простого человеческого общения, годы, в которые ты не услышишь даже голоса человека. Годы одиночества. И тогда она дала волю своим жгучим слезам.

Ее разбудила следующая передача. Это был Кинси — корабельный специалист по КСИ, по самую макушку набитый вопросами, на большую часть которых Джуна не имела ответов, и бесполезными рекомендациями насчет того, как следует себя вести с инопланетянами, каковые она давным-давно нарушила. Джуна тяжело вздохнула, сожалея в душе, что Кинси такой буквоед и болван. Впрочем, разве кто-нибудь, у кого есть хоть капелька мозгов, занялся бы такой отраслью знания, у которой нет будущего? Может, хоть он поймет, читая ее доклад, насколько беспомощна она в этой ситуации?

Не успел отключиться Кинси, как ее начал допрашивать Такаюки Татцума — глава группы жизнеобеспечения.

— Каково тебе там живется? Как у вас пахнет? — это очень его интересовало.

Джуна ощутила страстное желание Такаюки снова оказаться на планете, дышать ее воздухом, ходить по ней без скафандра, иметь возможность трогать, обонять, пробовать на вкус. Теперь Джуна превратилась в олицетворенную мечту любого сотрудника экспедиции.

А ей хотелось заорать им прямо в микрофон, что за все это не стоит платить одиночеством, тоской и примитивными условиями жизни. То, что они ей завидуют, вызывало у Джуны гнев и даже нечто большее, чем гнев, но одновременно и чувство стыда. Разве она не мечтала о том же самом? Сбросить громоздкий неудобный скафандр и обонять и осязать новый мир? Да, мечтать о подобных вещах, сидя в уютной гостиной и в удобном кресле, — это одно, а жестокая реальность ее бытия — нечто совсем другое.

— Пахнет так, как пахнет в джунглях, — ответила ему Джуна, — жарко, мокро и полно всякой гниющей пакости. — Она помолчала, пытаясь обуздать поднимающуюся желчь. Сейчас они жаждут так же, как еще недавно жаждала она, сейчас им безумно хочется утолить эту жажду познания мира. Ведь именно это привело их всех сюда — в экспедицию. Иначе они сидели бы себе дома в окружении друзей и родственников. И она принялась описывать им, чем пахнет в джунглях и каков вкус у еды — плохой или хороший.

А сама тосковала по горячей пище не меньше, чем они — по туземным деликатесам, которые приходится есть сырьем.

Джуна приказала компьютеру продолжать. Вопросов было множество, но все — варианты одной темы: как-это-пахнет-каково-оно-на-вкус-или-на-ощупь… Она отвечала насколько возможно точно. Скоро, скоро она останется единственным человеческим существом на сотни световых лет. Ей хотелось насладиться каждой оставшейся минутой общения с людьми, даже если их вопросы глупы или если на них нет ответов.

Наконец поток вопросов иссяк. Теперь пойдет личная переписка. Джуна снова остановила компьютер и жадно прильнула к тыквенной фляжке. Ничего не дал ей этот разговор, кроме охрипшей глотки. Она уже привыкла к молчанию туземцев, и говорить ей приходилось очень редко.

Она закупорила фляжку и велела компьютеру продолжать.

— Джуна, это Али… — Низкий голос Али с его смешным акцентом вызвал новый прилив жгучих слез. Она остановила передачу, ошеломленная воспоминаниями об эбеновой коже Али, о том, как ее пальцы ласкали племенные шрамы на его груди, о сильном и теплом запахе его кожи. Как бы хотела она сейчас свернуться клубочком в его объятиях, и плакать, плакать — хоть всю неделю! Случайно бросив взгляд вниз, она, к своему удивлению, обнаружила, что ее кожа приобрела чистый металлический золотистый тон. Джуна дала команду продолжить передачу… «Я видел снимки того, что с тобой случилось, и искренне сожалею. Ты была так прелестна. Мне тебя будет так не хватать».