Цвет дали - Страница 95

К тому времени, когда она проснулась, завтрак уже был готов. Она потянулась — осторожно, явно чувствуя боль. Моуки протянул ей фляжку с пресной водой, которую Анито вылила на себя, после чего на ее теле проступила яркая бирюзовая окраска.

— Спасибо. Вот теперь все хорошо.

— Мы тебе принесли завтрак, — сказала Джуна, протягивая лист с горкой моллюсков и водорослей.

Анито поблагодарила.

— Ты отличный учитель, — сказала она Моуки.

Тот отвернулся — сконфуженный и гордый. Анито коснулась руки Джуны.

— А ты быстро учишься, Иирин. Спасибо.

Джуна опустила глаза, обрадованная неожиданной похвалой.

— Спасибо, кене. Ешь. Должно быть, после вчерашнего ты очень голодна.

Рябь смешливого согласия высветилась на коже Анито, которая в этот самый момент засунула в рот песчаного осьминога и втягивала в себя его шевелящиеся щупальца. Джуна улыбнулась при виде столь забавного зрелища.

Завтрак протекал в дружественном молчании. А потом Анито отослала Джуну и Моуки, велев им развлекаться по собственному желанию остаток дня.

— Завтра начнется тяжелая работа. Надо будет обработать все морские водоросли, которые лайли-тенду соберут для нас.

Утро Джуна и Моуки провели в исследовании маленького скалистого островка. Они посидели на ветках деревьев, любуясь, как нерестятся тенду, выпрыгивая из воды и снова ныряя, потом осматривали выдолбленные прибоем пещеры, где морские тенду хранили свои припасы, и поплавали в пресной воде внутреннего озерка.

Днем Джуна закаталогизировала несколько эндемичных видов и постаралась дополнить свои лингвистические и экологические заметки. Нового накопилось много. Двух-трех часов, которые Джуна уделяла в день работе, было явно мало для кодирования всех наблюдений. А теперь вот придется возиться с этими морскими водорослями. Джуна вздохнула, жалея, что в сутках так мало часов.

— Что-нибудь не так? — спросил Моуки.

— Нет, просто мне так много нужно сделать, а времени на это не хватает.

— Давай я тебе помогу, — предложил Моуки.

Джуна покачала головой, одновременно с нежностью проведя по его руке костяшками пальцев.

— Спасибо, Моуки, но тут ты мне помочь не можешь. Я должна учить эти говорящие камни, чтобы они запомнили все, что я знаю, и пересказали бы моему народу.

— Покажи, как их учить, и я помогу, — ответил Моуки, покрываясь желтовато-серым цветом.

Джуна покачала головой, припомнив правила Протокола.

— Очень многому придется учиться. Годы времени.

— Но я буду твоим бейми много лет. Учи меня, — уговаривал Моуки. — Тебе нужна помощь. Тенду нужна помощь. Я твой бейми. Я научусь у тебя и помогу своим людям.

Джуна изумленно смотрела на Моуки. Он уже много раз поражал ее глубиной своего мышления. Ее бейми не ребенок. Более того, он прав. Тенду предстоят большие изменения, и они нуждаются в любой помощи, которую только сумеют получить. Моуки мог оказаться исключительно важной фигурой в качестве переводчика. Конечно, это означало новое нарушение Протокола, но… Она поглядела на Моуки. Она уже столько всего понарушала… Так имеет ли значение еще одно нарушение?

— Ладно, Моуки, буду тебя учить.

Моуки тут же уселся перед ней. Уши растопырены, готов слушать. Но Джуна вдруг поняла, что не знает, с чего начинать.

— Начнем завтра. Мне надо продумать, как тебя учить.

Моуки кивнул и взял ее за руку. Оба отправились купаться. Утром следующего дня морские тенду стали вытаскивать на берег сети, битком набитые водорослями. Сухопутные тенду сначала промывали их в соленой воде океана, потом в пресной. Затем водоросли грубо размалывали с помощью двух плоских камней и бросали в яму, наполненную пресной водой. Оттуда эту массу вынимали, используя специальные сита; на них оказывался тонкий осадок, похожий на лист плотной бумаги. Влажные» листы выкладывали на сушильные полки, изготовленные из шестов и циновок. Это был долгий и необычайно трудоемкий процесс, прерываемый частыми послеполуденными дождями, когда приходилось хватать листы и тащить их в пещеры. Как только небо очищалось от туч, листы и циновки тащили обратно.

Во время очередного перерыва из-за дождя Джуна и Моуки сидели на дереве. И пока дождь поливал их, Джуна сделала попытку обучить Моуки стандартному языку. Тут же, однако, выяснилось, что Моуки не может произнести большую часть нужных звуков. Джуна вытерла дождевые струи с лица, а потом передвинулась на край ветки, чтобы посмотреть, скоро ли кончится этот упорный и сильный дождь.

— Бесполезно, Моуки. Ничего из этого не выйдет. Я не могу обучить тебя своему языку. Твой рот не приспособлен к тому, чтобы произносить нужные звуки.

— А ты покажи мне слова, — не сдавался Моуки. — А я их выучу.

— Я пыталась, Моуки, — ответила Джуна. — Не получается.

— Я видел, как ты смотришь на слова в своем говорящем камне. Покажи мне их. Я их запомню.

— Чтение! — воскликнула вслух Джуна. — Ну конечно же! Ладно, Моуки, — продолжала она уже на языке кожи, — вот посмотри на этот значок.

Моуки выучил весь алфавит еще до того, как кончился дождь. Когда они потащили из пещеры маты с водорослями, он все время практиковался в изображении букв.

Какие-то бейми остановились и в изумлении смотрели, что он делает.

— Я учусь языку нового существа, — гордо сказал он им.

— И что это значит? — спросила одна из бейми. Это была Пейни — одна из самых младших бейми в деревне.

— Не знаю, — пришлось сознаться Моуки.

— Но как же можно учиться чему-то, не зная, что оно означает? — удивлялась Пейни.

— Я же только начал, — ответил Моуки. — Завтра Иирин научит меня еще чему-нибудь.